... Вот и сейчас, за эти четыре часа, я так проголодался, что пожалел об оставленной дома каше: надо было её всё-таки захватить с собой, чтоб не мучиться и не ждать, пока будет готова пища. Однако, Андрей оказался предупредительным. Несмотря на то, что его в избе не оказалось, на столе лежала записка, где говорилось, куда надо заглянуть, чтобы утолить голод, и мой, и собаки. Эта чуткость оказалась кстати и я был благодарен Андрею за неё.
Утолив приступ голода, я растопил печь и принялся готовить пищу для Андрея и его собак. Вскоре, вернулись с охоты и они.
- До чего же приятно приходить в тёплую избу, - сказал, улыбаясь, Андрей после приветствия.
Не знаю, мне это ощущение пока неизвестно, - пошутил я. - Моего возвращения с охоты, к сожалению, никто не ждёт и избы не греет.
- Ну, как твои дела?
- Плохи, всего три штуки. А у тебя?
- Двенадцать.
- Отлично.
В этот вечер мы о многом переговорили, хотя встретились так, будто расстались только вчера. В основном, конечно, говорили о соболях.
В повадках этого зверя много непонятного. Вернее, мы, люди, слишком мало знаем о нём. Например, нам известно, что соболь - житель оседлый. С другой стороны, известны случаи, когда появляется, так называемый, ходовой соболь, который мигрирует вдоль рек и которого, в этот период, охотники добывают в больших количествах. Говорят, это связано с неурожаем кормов. После такого года численность соболя резко падает. Однако, уже через год, она почти полностью восстанавливается. Падение численности в неурожайный год, по-видимому, связано не только с промыслом. Скорее всего, это процесс естественный, при котором в голод выживают сильнейшие и наиболее приспособленные. Зимой 1969/70 года соболь голодал. В этот сезон, охотники добыли по сотне и более штук. Зато год спустя, пришлось довольствоваться двумя-тремя десятками на брата. Нынешний сезон должен быть нормальный.
Вот и всё, что пока известно о соболе. Может быть, опытным охотникам известно и больше, но они не публикуют свои наблюдения. Так что, придётся самому до всего доходить. Взять, хотя бы нас, с Андреем. Мы с ним охотились на разных берегах и результат на лицо. Но и у него, не всюду одинаково шло: больше половины соболей попалось на крохотном участке, длиной всего полтора километра. Чем объяснить такую неравномерную плотность зверя? Где ставить капканы? Это надо знать, иначе работа будет малопродуктивной. Некоторые охотники ведут путики вдоль рек, другие - поперёк. Думаю, главное не в этом, так как, среди тех и других есть рекордсмены, добывающие стабильно до сотни штук в сезон. Значит, что-то другое? А что? Придётся провести эксперимент. В этом году я смогу охватить территорию порядка 60 квадратных километров. Постараюсь расположить путики, как можно разнообразнее. В конце сезона подведу итоги, какой путик сколько дал. Вероятно, составлю несколько таблиц. И вот, когда у меня на руках будут эти данные, попытаюсь объяснить их и выявить закономерность. Конечно, одних моих наблюдений будет маловато. Но есть ешё Андрей. Правда, он не верит в мои исследования, но это не важно. Главное - я буду располагать его данными. А вера его мне не нужна. Достаточно того, что я сам в себя верю. И вот там уж посмотрим.
... На базе я провёл три дня. Мылись в бане, пекли хлеб. Я отоварился у Андрея продуктами и впервые вдоволь поел. Четвёртого числа пошёл назад. Загрузил продуктами рюкзак и отправлся по новому пути - начал пробивать путик по правой стороне Бахты. Поставил семь капканов, затем перешёл на свою сторону реки и... обнаружил свежие следы соболя. Три дня назад здесь было мёртво. Никаких намёков на соболя. А сейчас всё исхожено. Мальчик исчез из виду. Но мне было не до поисков. Я шёл из последних сил. Стало смеркаться. И вдруг, в полутора километров от дома, обнаруживаю разорённую ловушку. Соболь попался, но открутил проволоку и ушёл вместе с капканом. Обидно. Но виноват я сам. Надо быть внимательным. Когда обжигал привезённую с собой стальную проволоку, видимо, пережёг, потому что соболь открутил её в самом мягком месте. На будущее наука - обжигать равномерно и не сильно. Порой и такие незначительные детали решают исход дела.
Впрочем, сокрушаться долго не пришлось: недалеко от дома, на последнем капкане, я всё-таки обнаружил застывшую тушку соболя. Удивительное дело! То нет ничего, то сразу появилось несколько штук. И это не всё - по следам я видел, что рядом ходит и третий соболь. Идти за Мальчиком, который явно гонялся именно за ним, я был не в состоянии, но для себя отметил, в каком направлении завтра пойти преследовать его. Поэтому, я отозвал Мальчика, чтобы он попусту не тратил сил.
На следующий день, я с рассветом устремился к своему поперечному путику, куда, по моим наблюдениям, ушёл третий соболь. И сразу убедился, что иду правильно. Этот соболь тоже оказался хитрым. Ни один капкан не обошёл, наведался к каждому. В одних случаях, он умудрился выкрасть приманку, а в других, где это оказалось невозможным, предусмотрительно отступил. Но на пятом, всё-таки попался. И опять моя оплошность! Зверёк раскрутил проволоку и ушёл с капканом. Второй случай. Не много ли за два дня? Но, если вчера я не мог преследовать соболя, так как следы уходили вниз под обрыв, где оказались заметёнными, то сегодня, несмотря на снегопад, они были ясными и говорили, что соболь оставил их всего два-три часа назад. Я бросился распутывать их. Мальчик исчез ещё с самого начала и пришлось действовать без него. Не успел я пройти и километра, как вдруг услышал лай. Развернулся почти на 180 градусов и побежал на зов. Мальчик лаял азартно и я не сомневался, что он прихватил ушедшего соболя. Действительно, я увидел их обоих. Соболь подлез под поваленное дерево, а Мальчик норовил схватить его, забегая то с одной, то с другой стороны. Дерево ему мешало и он начал звать меня на помощь. Я подбежал, сбросил лыжи, но только протянул руку, чтобы схватить зверька, как тот опередил меня и цапнул, отхватив, как бритвой, кусок мяса с ладони. Однако, Мальчик тоже не зевал. В этот момент, он всё-таки схватил соболя и вытащил его из-под дерева. Началась свалка. Соболь вцепился в ноздрю собаки и та подняла визг. Не обращая внимания на кровоточащую рану, я схватил соболя за грудь и сильно сдавил. Он отпустил бедную собаку, только когда испустил дух.
На следующий день я пошёл по третьему своему путику и опять подобрал соболя. Таким образом, все три моих путика дали по соболю (не считая ушедшего). Причём зверьки ходили недалеко друг от друга и попадались в радиусе полутора километров от дома. Этот факт тоже небезинтерестен. Но, объяснения ему, пока нет. Что же, будем терпеливо наблюдать и собирать сведения.
Седьмого числа я снова направился на базу. На этот раз сразу пересёк реку, чтобы пробить путик от дома и соеденить его с недоконченным, который начал, возвращаясь с базы в прошлый раз. Я поставил восемь капканов и вышел точно туда, куда хотел. По пути всё время встречал свежие следы соболя, который шёл той же дорогой, что и я, но только опережал меня на час или два. Как видно, он не пропускал ни одного капкана, но в одном приманку склевали птицы, в другом, он сам умудрился сбросить её и съесть, в третьем же, что-то ему помешало, и он быстро ушёл. Зато, когда я приблизился к четвёртому капкану, то увидел живого зверька во всей его красе. Я пожалел, что со мной не было фотоаппарата или кинокамеры, и обрадовался, что рядом нет Мальчика: тот порвал бы соболя на части.
На базе я долго не задерживался. Взял порцию продуктов и пошёл обратно, пробив по дороге ещё один путик. Надо сказать, в эти дни я интенсивно ставил капканы. Каждый день ходил по новым местам, пробивая всё новые дороги: надо претворять свой план в реальность. Теперь у меня уже девять путиков. Правда, я ещё не довёл их до проектных размеров, но главное, обозначил. С каждым обходом буду наращивать их и так доведу число капканов до 150. Стараюсь ставить их пореже - на один километр, три штуки. У Андрея они стоят чаще, но у него и капканов в три раза больше.
Сегодня был удачный день. Поставил 12 капканов на поперечном путике по притоку Бахты - Дялингде и принёс 2 соболей. Это всё Мальчик старается. Пока я ставлю капканы, он носится по тайге, распутывая свежие следы. Первый раз он позвал меня в полдень, в разгар моей работы. Второй раз - уже после охоты. Оказывается, в наше отсутствие к избе приходил соболь. Видимо, его привлёк запах дичи, развешанной у меня в палатке. Достать её ему не удалось и он ушёл. Но Мальчик не мог пройти мимо такого дерзкого поступка. Он взял след и скрылся за деревьями. Я не пошёл за ним, и без того утомлённый напряжённым днём. Но, занимаясь домашними работами, я всё-таки выходил из избы прислушаться, не лает ли он. И действительно, примерно через час услышал лай. Определив направление, побежал на зов. Мальчик сидел почти в ста метрах в стороне от дерева, где устроился соболь и изредка подавал голос. Бедняга, видно, томился, раздираемый противоречивыми чувствами: с одной стороны, зверь, которого обидно вот так вот оставлять, с другой стороны - страшный голод, ведь с утра, ни маковой росинки во рту. Поэтому, моё появление, пёс воспринял, как разрешение всех противоречий. Обрадованно подбежал к дереву и залаял, задрав морду кверху.
27 ноября.
Говорят, нет худа без добра. Но я могу, с таким же успехом заявлять, что нет добра без худа. И вот на каком основании. Как и следовало ожидать, соболя пришли. Причём, опять сразу много - почти на всех путиках появились следы. Я не знал, куда бежать раньше. А бежать надо было, потому что, кроме меня, появились другие охотники на соболей. Мне уже дважды пришлось обнаруживать в сработанном капкане зажатую лапу соболя. Причём соболь не сам ушёл. Точнее, он даже и не уходил. Его просто кто-то сорвал и унёс. В первом случае, следы были заметены снегом, а во-втором, хорошо сохранились. Я не следопыт, но по роду деятельности, должен уметь разбираться в следах. Так вот, эти следы напоминали лисьи. Однако, были чаще. Я сделал вывод, что это, либо енотовидная собака, либо песец. Ни той, ни другого я в жизни не видел, разве что на рисунках. О том, что они здесь водятся, тоже ни от кого не слышал. Может быть, это Мальчик шкодит?
Я терялся в догадках. Мне, например, было известно, что бичом для местных охотников является россомаха. Эта разбойница, не только сжирает попавших в капкан соболей, но и проникает в избушки, когда нет охотника, и рвёт и рушит там всё, что подвернётся под её лапу. Ужасно вредный зверь. У Андрея, она тоже побывала в одной из трёх его избушек. Выбила окно, проникла через него и порвала там оленью шкуру. К счастью, ничего другого внутри не было. Но, в моём районе, я пока не видел россомашьих следов, а вот цепочка следов таинственного зверя встречается мне всё чаще и чаще. Поэтому, не теряя зря времени, я решил быстро перестроиться. Пока не будет изловлен воришка, мой труд может превратиться в сифизов. С этой целью я решил поставить капканы и на нового зверя. Он с удовольствием пожирает ту же приманку, что я ставлю на соболя. Причём снимает её совершенно спокойно, не проходя по жерди. Очевидно, сбивает её прыжком. Рискованное занятие, может как-нибудь угодить и в капкан. Чтобы облегчить ему эту возможность, я начал ставить капканы под деревьями. А сверху подвешивал на нитке приманку. На такую ловушку и соболь попадётся. Надо лишь выбирать деревья с раскидистой кроной, чтоб капканы не заносило. Этим делом я и занимался в последнее время.
Если я успевал, добыча была моей. Но это мне не всегда удавалось, так как воров было больше, и пока я ходил по одному путику, они очищали другие. Приманка моя нравится всем. Она привлекает и соболя, и нового зверя. Только, если к ней раньше придёт соболь, то он сам становится хорошей приманкой для другого хищника. А если тот придёт раньше, то соболю здесь уже нечего делать. Так что, если я не выловлю этих разбойников, вся моя охотничья карьера обречена на провал. Придётся полностью переключиться на новый метод установки капканов.
2 декабря.
Каждый день прихожу домой еле волоча ноги. Эти гонки за невидимым врагом измотали меня вконец. Я так устал, что из-за переутомления у меня начались головные боли. Это бесприциндентный случай, ибо голова у меня почти никогда не болит. Пришлось заняться самим собой и лечиться.
И вот, наконец, мои труды дали первый результат. Вор попался. Им оказался белый песец.
Я шёл по круговому путику. Примерно начиная с середины его, на лыжню вышел песец и двинулся по ней, проверяя все мои капканы. Это не сулило ничего хорошего: здесь на земле было установлено всего два капкана, да и те в самом конце путика. И следовательно, прежде чем дойти до них, песец разорит более 10 моих ловушек. Хорошо ещё, если только съест приманку. Но мои надежды на лучший вариант не оправдались. Случилось худшее. До песца здесь побывал соболь и к моему приходу от него осталась только лапа, зажатая дугами капкана. Судя по свежести следов, пиршество состоялось недавно, максимум за день до меня. Обидно. Это уже четвёртый соболь, пропавший вот так, бездарно. Настроение испортилось. Огорчало не столько пропажа ценной шкурки, сколько бессилие. Конечно, будь у меня мотонарты, я смог бы побыстрее расставить ловушки на самозванного конкурента. Но на своих двоих я был подобен черепахе. И это меня бесило.
Однако, я продолжал идти и скоро обнаружил место, где сытый хищник поспал, свернувшись в клубок, а потом двинулся дальше. С лыжни он не сходил - понравилось. Но вот, наконец, и первый капкан на земле. Я с надеждой всматриваюсь сквозь ветви: напрасно. Да, если бы там кто-нибудь был, Мальчик предупредил бы меня. Обнаружив в капкане соболя, он всегда бежит ко мне навстречу с радостной вестью, будто желая сказать: "Пойдём быстрее, он там висит". На этот раз Мальчик не подал никакого знака.
Я подошёл к дереву. Приманка съедена. При этом хищник топтался на капкане, но тот не сработал. До чего же неудачный день! Проклиная всё на свете - изготовителей капканов, себя за недосмотр, - я шёл, совсем потеряв надежду изловить негодяя. Из мрачного состояния меня вывел необычный лай Мальчика. Вернее, это был не лай. Просто, Мальчик, как и я, шёл, видимо, в задумчивости и вдруг, нос к носу, столкнулся с незнакомым зверем. Вот он и вскрикнул по-собачьи. Ну, в самом деле! Разве в тайге с живым зверем так сталкиваются? Мальчика понять можно. Однако, замешательство длилось лишь мгновение. В следующее мгновение он бросился на незнакомца и стал душить его. Когда я подбежал, песец уже не сопротивлялся. Видно, сильно обессилел, пытаясь высвободиться из капкана. Я не спеша снял лыжи, подошёл к обоим. Мальчик продолжал держать песца за загривок, но, мне кажется, тот не чувствовал никакой боли - уж очень плотный мех, прокусить его просто невозможно. Поэтому, песец спокойно лежал, посматривая на нас испуганными глазами. Впрочем, шевелиться ему не давали два капкана: с одной стороны, челюсти Мальчика, а с другой - железные тиски, в которые он угодил задней ногой.
Итак, враг определён. Но это ещё далеко не всё. Теперь его надо либо уничтожить, либо нейтрализовать. Для этого нужно продолжать ставить капканы на землю. Это, конечно, сопряжено со многими неудобствами: капканы заносятся и поэтому быстро становятся бесполезными. Придётся их чаще обходить и расчищать. А я и без того не успеваю проверять свои путики.
Песцы, в местных краях - редкие пришельцы. Это жители тундры. Питаются они, в основном, леммингом. Но, как и всякий грызун, лемминг подвержен резким колебаниям численности. Вероятно, в этом году у них мор (или ещё что-нибудь в этом роде), и песцы вынуждены мигрировать в тайгу в поисках пищи. Но тайга не обладает неограниченным количеством кормов. Песец питается тем же, чем и соболь. А раз так, то в этом году опять есть все условия для появления ходового соболя (во всяком случае, в северных районах). Так вот почему в последнее время соболи мне попадаются только на северном берегу Бахты! (У Андрея, та же картина). И вот почему приход песцов совпал с приходом большего числа соболей (с севера!). Да, кое что проясняется. Что ж, значит, в этом году я могу наловить не только соболей, но и песцов. Зато на будущий год придётся довольствоваться малым. Впрочем, до следующего сезона далеко. Надо сейчас глядеть в оба. Иначе не добудешь, ни тех, ни других. Необходимо, как можно быстрее, перестроиться. На деревья больше капканы ставить не буду. Достаточно того, что есть. Теперь только под деревья. И побыстрее.
9 декабря.
Был у Андрея. Оказывается, к нему песцы почти не заходят. Видел он однажды единственный след и тот лишь на реке. Странное дело, у меня они свирепствуют, а у него всё спокойно.
За эти дни у нас с Мальчиком произошли события, которые могли стоить нам жизни. Однако, в обоих случаях мы с честью выдержали испытания.
Сначала судьба подвергла суровому экзамену Мальчика. Получилось это так. Как-то возвращались мы с очередного обхода. Естественно, стали и изрядно проголодались. Но уже около дома обнаружили свежие соболиные следы. Мальчик вмиг воспрял духом и пошёл по следу. Мне было не до соболя. Весь остаток дня, до самой ночи я выходил прислушиваться, не лает ли. Но ничего не было слышно. Утром я пошёл по одному из ближайших путиков в надежде обнаружить след Мальчика. Но здесь его не было. Значит, ушёл в другом направлении. Однако, в этот день идти на новый поиск, я уже был не в силах. Опять подосадовал, что у меня нет мотонарт. Ведь могло случиться худшее - Мальчик мог случайно попасть в один из капканов, что я установил под деревьями. Некоторые стоят так близко к лыжне, что собака может наступить на замаскированную ловушку. И тогда, всё пропало. Ещё ни один зверь не выдерживал плена в тисках у железа больше суток. И соболь, и песец рвутся до тех пор, пока, обессиленные не валятся и не засыпают вечным сном. Мальчик отсутствовал вторые сутки. На следующее утро я уже не сомневался, что он угодил в капкан и давно мёртв.
В обход я пошёл в подавленном настроении. Отойдя километра два, вдруг обнаружил следы недавней: в капкан попался песец. Угодив задней лапой, он вертелся до тех пор, пока не перекрутил проволоку. После этого, сошёл с лыжни и подался в лес. Я стоял и не знал, что делать: искать ли Мальчика или идти за раненым песцом, который, судя по кровавым пятнам, далеко уйти не мог. Решил, что труп собаки от меня не убежит, а песец, возможно, где-нибудь притаился, и его надо быстрее настичь, иначе где-нибудь зароется и погибнет. Следовательно, пока не занесло следы, надо искать.
Однако, зверь оказался достаточно сильным, чтоб не только уйти, но и запутать следы. Он несколько раз делал этакие звёздочки, уходя и возвращаясь к одному и тому же месту, и трудно было определить, по какому следу надо идти, чтобы не куролесить зря по лесу. Для этого я делал круг и находил единственный выходной след. И вдруг увидел сразу три следа: песцовый, соболиный и собачий. Они скрестились. Я сразу понял, что произошло. Песец случайно натолкнулся на след соболя и пошёл дальше. Но Мальчик, преследовавший соболя, наткнувшись на свежий след песца, который, к тому же, пах кровью, оставил соболя и переключился на песца. Теперь мне проще стало распутывать следы, потому что Мальчик сразу разгадывал уловки песца и шёл именно по тому следу, который был последним. Собачий нюх не проведёшь.
Через два часа хождения по тайге я снова очутился на лыжне. Песец убедился, что по лыжне с капканом идти куда легче, чем по целине и зарослям. И тут, пройдя всего метров 300, я увидел Мальчика. Случилось то, чего я боялся. Он попал в капкан, уготовленный на песца. Но... вместо безжизненного трупа я увидел грустные виноватые глаза, смотрящие на меня с надеждой и испугом. Почему испугом? Да потому, что капкан стоял в полутора метрах от лыжни и чтоб угодить в него, нужно было потянуться за приманкой. А он прекрасно знает, какое следует наказание за попытку схватить приманку. Раза два я его крепко побил за нарушение запрета. Но он опять его нарушил. И вот теперь, увидев меня, и обрадовался, и понял, что наказания не миновать.
Я же первым делом бросился освобождать его лапу. Он заскулил от боли. Это меня обрадовало: если лапа не потеряла чувствительность, значит, она не замёрзла и, следовательно, останется целой. (У собак не бывает гангрены, так как они отгрызают замёрзшие конечности, чем и сохраняют себе жизнь.) Я сначала удивился тому, что лапа даже не замёрзла, хотя и была зажата дугами капкана. Но потом присмотрелся и всё понял. Мальчик поступил совсем не так, как любой дикий зверь, попавший в капкан. Если тот рвётся из ловушки, пока не потеряет последние силы, то Мальчик предпочёл их сохранить. Впрочем, он думал, конечно, не о сохранении сил, хотя именно это и спасло его. Cила - это энергия, энергия - это тепло, а тепло - это жизнь. Несмотря на мороз, Мальчик не только не замёрз сам, но и смог держать в тепле зажатую в капкан лапу. Для этого он вырыл глубокую яму, уйдя в неё с головой, и свернулся там калачиком. В снежной яме было тепло и он смог бы просидеть там и больше, чем эти двое суток. Однако, спасло его, безусловно, другое - вера во всемогущество человека. Вот что явилось основой его поведения в сравнении с дикими зверями. Те не знают, насколько всесилен человек, а собаке это известно. Человек может легко бросить к ногам собаки птицу, сидящую на дереве, или соболя, загнаного туда же. Собаке это недоступно и она умеет оценить это превосходство. Собака знает и то, что если человек захочет, она не сдвинется с места, привязанная цепью. Попытки вырваться ни к чему не приведут и она понимает бссмысленность этого занятия. Поэтому, когда Мальчик попал в капкан, он понял, что вырваться из него невозможно, поскольку это сооружение человека, а всё что делает человек, выше собачьих возможностей. Эта вера во всемогущество человека и спасла Мальчика, ибо он, понимая бессмысленность попыток вырваться, не стал понапрасну дёргаться, чем сохранил свои силы и в конце концов, жизнь. Более того, вера в человека, в хозяина была настолько в нём непоколебима, что он не только не сомневался, что его вызволят из беды - нет, он думал совсем не об этом! - он думал о другом: что он ослушался запрета и теперь наказан. Да, да, он воспринял всё это, как наказание за ослушание, и поэтому-то в его взгляде была вина и покорность, а вовсе не призыв к избавлению от мучений.
Я понял его взгляд и поэтому не стал причитать и жалеть его. Наоборот, укрепил в нём уверенность в его вине, чтобы в будущем не попадался так глупо. Собаки прекрасно разбираются, ругают их или хвалят.
Вырвавшись на свободу, он первым делом облегчился. Вот ведь чистюля, двое суток терпел! Когда же я попытался к нему приблизиться, пустился от меня наутёк, страшно ковыляя на трёх лапах. Меня это рассмешило и я погнал его, чтобы он прогрелся и размял затёкшие члены. Так мы гнались вплоть до самого дома. Время от времени я останавливался, чтобы дать ему отдохнуть и зализать кровоточащую рану. Но дома я его всё-таки отстегал в педагогических целях. Он не сопротивлялся - знал, за что.
О песце я, конечно, забыл. Так он и ушёл по лыжне. Больше его следы мне не встречались.
А Мальчик через два дня был в форме. Рану свою он зализал. Лучшего лекарства в таких случаях и не требуется. Поэтому я не вмешивался в курс лечения. Я только предоставил ему возможность всецело заниматься его лапой и не брал с собой на охоту. Правда, раньше я оставлял его дома, чтобы наказать этим за какую-либо провинность. Сидеть одному на цепи было для него страшным горем. Но на этот раз, цепь не потребовалась. Достаточно было строго взглянуть на него и напомнить о его провинности, как он виновато, по-прежнему сильно хромая, шёл на своё место. Хотя был готов сопровождать меня уже на следующий день.
Итак, испытание судьбы закончилось благополучно.
... Со мной же всё было иначе. Как-то я пошёл в очередной обход. Предстояло по пути переправиться через один из притоков Бахты - Дялингду. Ширина его, метров 30-50, глубина тоже небольшая, но течение очень бурное и в недавнюю оттепель, когда река вздулась, на льду, в некоторых местах, образовались купола. По одному из таких куполов я и решил пройти. Дальнейшие события произошли с такой молниеносной быстротой, что я действовал автоматически, не отдавая себе отчёта. Послышался треск и я почувствовал, что лечу вместе с куском льдины, на котором стоял, вниз. Реакция была мгновенной. Льдина ещё не коснулась воды, а я уже бросился, распластавшись, на край твёрдого льда. В следующее мгновение перекатился на спину и вскочил на ноги. Внизу бурлил поток, а кусок льдины, на котором я только что находился, уже исчез подо льдом. Я рассмеялся, издав нечто подобное победному кличу и покатил дальше. Но только дома, в спокойной обстановке, осознал, какой смертельной опасности подвергался. Ведь замешкайся я на какую-то долю секунды и уже вряд ли смог бы запрыгнуть на край льда. А затем меня моментально унесло бы под лёд, откуда возврата нет. Вот так неожиданно и оборвалась бы моя эпопея. И никто никогда не узнал бы, как всё это произошло.
24 декабря.
Долго зима топталась где-то, не решаясь прийти. А уж пришла, так не обрадовались. С 15-го температура опустилась до -37С и теперь все дни держится около -40С. Но отлёживаться нельзя. Все эти дни я ходил, несмотря на морозы и несмотря на то, что я в "ботиночках". И не напрасно. Каждый день возвращался с добычей. Соболи, видно, тоже забегали. В результате, теперь у меня в активе 20 соболей и 3 песца, а в пассиве ещё 7 соболей и 1 песец. Это те, что не достались мне, но я их учитываю (для себя) и заношу в специальную графу своих таблиц. В конце концов, потери явление нетипичное и в будущем я постараюсь от них избавиться. А пока, для выведения закономерностей надо учитывать каждого соболя.
А у Андрея, 29 в активе, в пассиве же всего один. Зато и песцов у него нет, хотя они наведывались изредка в его капканы. Но он теперь устанавливает капканы только на деревьях (мой метод), поэтому-то и вероятность поимки песца сильно уменьшается. Я посоветовал ему последовать моему примеру.
Завтра к нам должен прилететь самолёт. Я полечу в Верхнеимбатское, чтобы заново отовариться и заодно немного развееться. С этой целью я и явился на базу. Ведь в Верхнеимбатском не знают, построил я зимовье или охочусь с базы.
Результатами я доволен, несмотря на высокий процент потерь. Для начала это неплохо, если к тому же учесть и небольшую площадь охвата. Рассчитываю за оставшиеся два месяца поймать примерно столько же. А на следующий год постараюсь территорию удвоить.
13 января 1972г.
Я снова в своём зимовье. Каникулы кончились. Больше полумесяца продержали нас в деревне. Это необычно. Но и события которые там развернулись, тоже были необычными. Погибло два охотника. Один из них охотился, как и мы, на Бахте, только в 150 километрах ниже моего зимовья. Смерть настигла охотника прямо в пути. По позе видно было, что он мучился. Сначала предположили, что у него был острый приступ аппендицита, потом сказали - отравление. Мы так и не узнали подробностей следствия. Нашли его на двенадцатый день после смерти. Рядом лежали две его собаки. Они были живы, хотя сильно исхудали. Верные своему хозяину, они не покинули его даже мёртвого, хотя до деревни дорогу знали и могли бы пройти это расстояние всего за два дня. Однако, они предпочли умирать вместе с ним, но не оставлять его на съедение диким зверям.
Второй охотник погиб при более загадочных обстоятельствах. Труп его был найден напарником погибшего уже на следующий день после смерти. Но, обнаружив окоченевшее тело, напарник не стал его трогать. Он решил добраться до деревни. Для этого нужно было совершить трёхсуточный переход. По пути он писал на снегу "SOS", чтобы пролетающие местные рейсовые самолёты оповестили о бедствии. Стало известно, что с охотником произошёл несчастный случай - он ранил себя из собственной же винтовки. Это был сравнительно молодой парень, тоже приехавший на охоту из города. Всё это случилось перед самым Новым годом.
В среде охотников, события эти были восприняты спокойно, сдержанно, без паники. Люди больше думали об этом, чем говорили.
Новый год мы отмечали в узком кругу охотников. И сразу же забыли о нём, увлечённые воспоминаниями о прошедшем полусезоне. Интереснее темы для нас не существует. Ведь такие встречи - единственная возможность обменяться информацией. И мы старались не терять впустую время. К счастью, среди нас не оказалось ни одного любителя выпивки, и мы славно побеседовали. Разумеется, не обошлось и без споров. А основания для них были. В этот вечер, я впервые высказал свои соображения относительно методов ведения охоты. А мои воззрения расходятся с общепринятой системой, крайним представителем которой является Фридрих Фишбух. С самого начала охоты до установления глубокого снежного покрова, он ведёт промысел зверя - в основном соболей - при помощи собак. У него отличная свора из четырёх собак, которые ничего живого не пропустят. Они с напарником еле поспевают за псами, которые облаивают то птицу, белку, соболя, то сохатого, россомаху, волка. Причём, действуя вместе, собаки представляют несокрушимую силу. Уже одно то, что они в этом году задрали двух волков (правда, одиночных), говорит о их возможностях. Так что, собаки для Фридриха - основа охоты. В первую половину сезона он умудряется добывать с ними до 30 и более соболей, не говоря уже о сохатых, мясо которых принимается от охотников почти в неограниченном количестве. Это тоже статья дохода и немалая. Но с увеличением глубины снега, собака становится беспомощной и тогда Фридрих переходит на капканный лов. Он делает снежные домики, в которые и устанавливает капканы с приманкой.
Однако, наблюдая за промыслом, я понял, что эта система, хотя и продуктивна, на первый взгляд, имеет изъян и существенный. Давая собакам полную волю, охотник уничтожает всё живое в радиусе действия своих неутомимых помощников. После них тайга мертвеет. Правда, зверь не стоит на месте, а постоянно мигрирует, приходя на пустующие территории, но ведь для этого должны существовать пространства, где не ведётся подобная охота и где, следовательно, находится источник восстановления жизни в тайге. Поэтому Фридрих и выбрал для охоты самый дальний район, граничащий с дикой тайгой, чтобы та восполняла все потери на его участке. Но это было три года назад. А теперь, самыми дальними стали мы с Андреем, и результат не замедлил сказаться. В этом году Фридрих со своими собаками добыл столько же соболей, сколько и я. А ведь моя территория в три раза меньше, чем его, и у меня были потери. Отсюда следует, что плотность соболя на моём участке в несколько раз больше, чем в его районе. И я уверен, что у меня плотность за лето восстановится, ибо я вылавливаю лишь приходящих соболей, а тех, что постоянно живут в этой тайге, не трогаю. И они, дав потомство, восстановят общую численность. У Фридриха же этого не происходит, так как его собаки заходят далеко в дебри тайги и подрывают саму основу воспроизводства.
Вот это я ему и высказал. Сначала он со мной согласился, но, когда я в качестве выхода из положения предложил перейти на капканный лов с самого начала, он яро заспорил и в конце концов заявил, что во всех его неудачах этого года повинны мы с Андреем и что теперь он во второй половине сезона будет охотиться ещё выше по реке, оставив отдыхать разорённую им территорию.
Я не мог его переубедить, так как ещё сам недостаточно чётко представлял, что можно предложить взамен, чтобы и добычу не снижать, и одновременно сохранять базу воспроизводства. Сезон не кончился, и я не собрал достаточно материала для подведения итогов. Так мы и расстались, не поняв друг друга.
... В день выброски в тайгу стоял пятидесятиградусный мороз. Меня высадили к моему дому, а не к Андрею, как в прошлый раз. Первым делом я растопил печку, а потом бегом начал перетаскивать привезённые продукты. Всего оказалось так много, что я решил часть их оставить на реке, накрыв брезентом.
Ещё перед вылетом в тайгу я почувствовал недомогание. В это время, во всей стране свирепствовала эпидемия гриппа, пришедшая с запада, и я, вероятно, заразился в деревне. Теперь я почувствовал, что болезни не миновать. Перспектива более чем неважная. За окном зверский мороз, изба не прогрета, ухаживать за мной некому. Поэтому я приготовил заранее всё необходимое для длительного лечения. Обычно против гриппа применяют аспирин. Я этим лекарством умышленно не пользуюсь, потому что аспирин сбивает температуру и тем самым растягивает болезнь на длительный срок. У меня другой принцип лечения. Я предоставляю организму самому вырабатывать средства защиты. Поэтому, на первых этапах ничем не препятствую повышению температуры тела, ведь известно, что этот процесс в несколько раз увеличивает сопротивляемость организма против заразы. И, только когда температура подскочит до 40 градусов, я начинаю помогать себе лекарствами, преимущественно антибиотиками и сульфамидами. Этим я добиваюсь быстротечности процесса болезни. Безусловно, я понимаю, что данный способ лечения приводит к перегрузкам на сердце. Но, пока оно выдерживало эти перегрузки. Зато, через 3-5 дней я буду здоров. А с аспирином можно затянуть на полмесяца и больше. Да и организм после такого длительного периода сильно ослабевает, и надо беречься, чтобы не подхватить ещё и осложнения.
Короче говоря, надо мобилизоваться и перенести очередное испытание судьбы.
20 января.
Какой-то непонятный грипп я подхватил. Температура, как и положено, поднялась высоко, но никакой слабости я не чувствовал. Работал по хозяйству и даже ходил на охоту, когда мороз на один день сдал до - 40С. В общем, лежать не пришлось, хотя по вечерам температура тела повышалась до 39 градусов, а ночью организм разряжался испариной. Я буквально обливался потом. И так продолжалось трое суток. В последнюю ночь я почувствовал необычную лёгкость и сразу понял, что с болезнью покончено. Будучи больным, я ни разу не испытал слабости или отсутствия аппетита. Не знаю, чем объяснить такое протекание процесса. Может быть, особенностями самого гриппа?
Окончание смотрите здесь:
|
